И все, что потеряли,
Однажды вновь вернется,
Где мы не ожидали,
Последний круг замкнется. Вас когда-нибудь называли сумасшедшим? Нет, не в шутку! Вы когда-нибудь бывали в психиатрической лечебнице, рядом с настоящими психопатами? Опасными зверями, потерявшими единственную уязвимость? Свою человечность! Нет? Тогда я расскажу вам свою историю о том, как безумный стал сталкером.
Самое страшное, так это то, что ни один сумасшедший не признает себя таковым. Страх и смятение, которое чувствуешь после очередного приступа невозможно передать словами. Отвращение и жалость в глазах людей смотрящих на тебя. Словно огромный метеорит упал на маленькую планету твоего сердца, разорвав, искалечив, изуродовав навсегда. Все погружается во мрак. Единственное, что спасало меня, это вера. Библия. Я с упоением перечитывал каждый псалом, при этом никогда не был особенно верующим. Так, свечку в церкви поставить, не больше. Но то, что проснулось, пробудилось во мне выходило из подчинения, заставляя видеть то, чего нет, и не может быть, слышать неслышимое, чувствовать неотвратимое. И никто не мог помочь! Даже деньги и статус. То, чем пробивал дорогу всю жизнь, такие вещи как связи, хитрость, храбрость, любовь, исчезают во мгле. Лишь холод и одиночество. Не такой, как все! Жена говорила о том, что это лишь моя особенность, пока не попала под горячую руку очередного приступа.. Я убил ее холодно, без эмоций, будто делал это каждый день на протяжении многих лет. Тогда и познал все «радости» психиатрической больницы. Я не помнил ничего и сам просил о лечении, а запись с камер наблюдения показала чудовище, которое надо было запереть. Память - единственное, что осталось от моей супружеской жизни. Память, которую я любил всем сердцем и ненавидел всей душой. Архитектура моей судьбы была искажена и изломана. Я провел в психушке семь долгих лет. И поверьте, видел многое, о чем не стоит рассказывать. Несчастные, заблудшие души, а ведь многие из этих больных людей были очень талантливы, если не сказать, что гениальны! Один из моих знакомых по клинике постоянно писал в блокноте какие-то цифры и обрывки фраз, а если ему запрещали это делать, то он расписывал своими письменами все стены. Интересный был тип. Умер от инфаркта два года назад. Другой был уверен, что в его ухе живет сверчок по кличке Фреш, который указывает, что надо делать. У меня не было сверчков, или суперспособностей. Через три года лечения я смог спрятать свое раздвоение личности так глубоко, что остались лишь редкие видения и слуховые галлюцинации. Пять лет мой мозг был настолько затуманен, что я с трудом мог вспомнить хоть что-нибудь. Пустота.… И вот, мои мучения закончились. Я научился различать реальное и вымышленное, полностью контролировать свои действия, но радости не было и в помине. Я вернулся в свою старую квартиру. На мебели лежал слой пыли, в палец толщиной. Точнее сказать, на оставшейся мебели. Почти всё забрали в уплату лечения. Я был один. Никто не пришел, не вспомнил.… Да гори оно все! Через два месяца я сжимал в руке авиабилет до Киева, а там уже и до Зоны Отчуждения не далеко. Ничто не держало меня в городе. Все здесь было наполнено воспоминаниями. А я не хотел помнить! Более того, я не хотел жить.… Все, что имело смысл, погибло рядом с моей женой. Все, что создавалось годами, было разрушено в один миг!
Я не учел лишь одного. Иногда, прошлое возвращается, сделав круг. Болезнь, что истязала столько лет не ушла, а лишь притаилась, ожидая подходящий момент для новой битвы. Война с самим собой не может привести к победе. В любом случае ТЫ потерпишь поражение. Теперь я сидел в подвале одного из полуразрушенных домов Припяти и сжимал голову руками. Уже несколько месяцев голова болела постоянно, разница была лишь в интенсивности. Здесь было сыро и тихо. Плесень оплетала весь потолок, на котором конденсировалась вода. Это место было выбрано не случайно. Дверь в подвал была железная, закрывающаяся на засов изнутри. Прочные стены из сырцового кирпича не пропускали звуков наружу. Почему наружу? По ночам голова болела так, что я орал, надрывая горло, бился о стены, чувствуя себя зверем в клетке. А последнее время начали слышаться голоса. Подобная способность была странной, даже по меркам Зоны. Скорей и не голоса, а жужжание, какое бывает на рынке в торговый день. Я не понимал ни слова, но и заглушить их тоже не мог. Иногда, из носа начинала течь кровь, я катался по полу часами, и лишь под утро мои видения прекращались. Дальше становилось только хуже. Я боялся себя, не понимая, что происходит, но смерть обходила стороной. Похоже, Зона сжалилась надо мной, или, может, наоборот, была влюблена в мои страдания?
Еще на Кордоне, меня прозвали Проклятым, так и приклеилось. Я и сам чувствовал себя проклятым. Бродяги обходили стороной. Даже поверье придумали, мол, кто меня убьет, тот и проклятье заберет себе. Зверь тоже близко не подпускал, наверно, чувствовал, что мне терять, нечего. Так и жил, ненавидя самого себя. Мне не нужны были деньги или власть. Я бежал от себя, боясь воспоминаний. И мечтал лишь об одном – забыть.
Я не выходил из своего маленького убежища уже несколько дней. После того, как был открыт проход к центру Зоны, Припять стала вполне обитаема, так что добыть продовольствие и боеприпасы не составляло большого труда. Я закупал еду на несколько дней и запирался в темном подвале. Полумрак успокаивал. Сегодня настал день, когда вновь надо было идти к людям и проветрить убежище. Я медленно подошел к стальной двери и поднял засов. Толкнул двери и тут же зажмурился от ударившего в глаза потока света. Еще несколько секунд глаза привыкали к новой обстановке. Я поправил висевший за плечом автомат и медленно побрел к небольшой базе Одиночек.
На улице стоял теплый осенний день. Это было удивительное место. Деревья, лишь казавшиеся мертвыми, оплетали дома, крыльца подъездов и ржавые гаражи. Некоторые растения вились из окон заброшенных домов. Я мог с легкостью представить, как здесь жили люди. Это был тихий город. Его атмосфера манила, удивляя своими тайнами и откровениями. Мой путь пролегал мимо ресторана «Восход». Это была типовая советская постройка, каких в Союзе было немало. Проржавевшие буквы, крепившиеся над козырьком, еле слышно скрипели, покачиваясь на ветру. Я замер, вслушиваясь в эту музыку мертвых. Где-то вдалеке послышались автоматная очередь и крики, а я все стоял, закрыв глаза и подставив лицо ветру.
Я тесно связывал себя с этим городом. Он был, как и я, проклят, тоже потерял жизнь, оставшись навсегда в полумраке. Я стоял неподвижно, вслушиваясь в шелест листвы. Ссохшаяся трава хрустнула, выдернув из полудремы и заставив оглянуться. Неподалеку, шагах в пяти, стоял слепыш. Молодой пес внюхивался в воздух, чувствуя чье-то присутствие. Я не испугался, и не вытащил пистолет. Было все равно, я лишь коротко взглянул на странного зверя и направился дальше, к лагерю Одиночек. Пес, жадно всасывая воздух ноздрями, последовал за мной. Он был худым и изможденным, с редкими клочками шерсти на спине и хвосте. Я прошел еще несколько шагов и остановился. Зверь замедлил шаг и, жалобно проскулив, остановился тоже.
- Что тебе надо? – спросил я, зная, что ответа не последует. – Хочешь сожрать меня? – пес лишь тихо проскулил. – Иди! А ну, уходи! – рявкнул я и топнул ногой. Зверь, услышав голос, отбежал в сторону, но все так же держался рядом.
Дальше я шел, стараясь не обращать внимания на животное, которое следовало попятам.
Лагерь Одиночек обосновался в здании бывшего детского сада. Игровые площадки были расчищены и обнесены ограждениями, основу которых представляли старые карусели и горки. Обветшалые стены двухэтажного здания были сплошь испещрены следами от пуль. При входе находились сброшенные детские кроватки, исполняющие роль укрепления Мы с женой тоже хотели ребенка, давно, кажется в другой жизни. Одиночки у входа поздоровались кивком. Для них я был прокаженным. Я кивнул в ответ и зашел в прохладную темноту коридора. Внутри стены, некогда расписанные бабочками и цветами поросли вездесущей плесенью, но все еще выглядели довольно прочными. Справа, на месте бывшей гардеробной, находился бар. Торговец, увидев меня, недовольно фыркнул, понимая, что хабара не дождется.
- Как обычно? – лениво спросил он, уже собирая мой обычный паек.
- Да, без изменений. – ответил я, доставая пожеванные рубли из нагрудного кармана.
- Пятьсот тридцать. И еще… слушай, Проклятый, не приходил бы ты сюда. Ты меня правильно пойми, мне лишнего клиента терять жалко, но парни тебя побаиваются.… Как бы не пристрелили… - сказал мне молодой торговец.
-Угу… - промычал я, взглянув в глаза собеседнику, скидывая в рюкзак купленный провиант.
- Взгляд у тебя плохой. Неживой. – добавил торговец.
Я лишь молча закинул рюкзак за спину и направился к выходу. Удивления не было, ведь здесь меня все недолюбливали. Сталкеры искоса поглядывали, считая, что я этого не вижу. Идиоты! Они даже не знали, почему бояться, но нутро подсказывало им, что надо бежать! Я вышел на улицу и услышал тихое «бренчание» гитары. От него в голове что-то запищало и зашумело. Шум нарастал, и я постарался уйти как можно дальше от людей, схватился за уши, пытаясь заглушить пронзающий меня гул. Я бежал по заброшенной улице, заставленной высотками. Ноги сами несли к логову. Голоса в голове усиливались, но теперь я слышал, то, что они говорили. Одни кричали в ухо «Убийца!», другие шипели «Проклятый!». Дома рядом кружились в бешеном танце, или, скорей всего, это я вращался вокруг своей оси. Боль подкосила, заставив зажмуриться, упасть на колени, моля своего мучителя остановиться. Из носа брызнула горячая кровь, попадающая в рот и стекающая по подбородку. Иллюзия обвивала горячими щупальцами. Раздался гул, словно завыли сотни волков. Я открыл глаза и понял, что не вижу города. Перед моим взором предстала огненная пустыня, обжигающая раскаленным ветром. Тысячи церберов подходили ко мне, расплавляя когтистыми лапами сухую землю. Страх сковал ледяными объятиями. Из раскрытых пастей шел отвратительный запах, текли густые слюни. Чудовища были повсюду, они окружали, отрезая все пути отступления. Я не знал, как долго продолжались иллюзии, время то замирало, то стремительными рывками набирало скорость.
До руки дотронулось что-то мокрое и теплое, и все видения исчезли. Словно выдернули крюком из кошмара. Я еще некоторое время приходил в себя, глядя на плывущие неспешно облака. Потом взгляд опустился вниз. Рядом сидел все тот же слепыш и обнюхивал мой рюкзак. Я отскочил, вскрикнув от удивления. Рюкзак, висевший на одном плече, сорвался и упал на землю. Пес, испугавшись резкого движения, отпрыгнул в другую сторону. Он медленно подходил, а я, как зачарованный, смотрел на него. Слепые псы редко ходят по одному. Стая – залог защищенности, но этот был каким-то особенным.
-Что ты хочешь? – вновь спросил я пса, затем, очень осторожно подошел к лежавшему на земле мешку, отстегнул лямку и достал банку, недавно купленной, тушенки, но потом передумал и вытащил палку «столичной» колбасы, протянул ее зверю. Пес очень аккуратно взял зубами подарок и, дружелюбно помахав хвостом, исчез за ближайшим домом.
- Фигасе! – послышались мысли вслух, я поднял с земли рюкзак, закинул ношу за плечо и направился к жилищу, вытирая рукавом куртки кровь с губ и носа. Наверно, пес облизнул мне руку и поэтому я «проснулся». Меня очень удивило случившееся. В первый раз за несколько месяцев настроение стало чуть выше глубокой депрессии. Почему-то захотелось сделать что-то необычное. Я бегом залетел в подъезд первого попавшегося дома и буквально взвился наверх по лестнице. Добравшись до вертикальной лесенки, ведущей на крышу, взмыл вверх. На крыше оказалось довольно приятно. Легкий ветерок поглаживал щеки. Капюшон тихо шелестел, приминаясь из-за ветра. Вид отсюда был удивительным. Вдалеке виднелась ЧАЭС с ее знаменитой трубой и саркофагом. Там же стояли брошенные подъемные краны. Раньше мне казалось, что Чернобыль находится намного дальше, но вот он! Рукой подать! Высотки, как грибы после дождя, торчали из меди деревьев, наполовину сбросивших листву. Отсюда были видны все стратегические объекты. Вон база одиночек, чуть левей старый ресторан.
К своему укрытию добрался, когда начало темнеть.
- Даже если я пойду среди долины тени смертной, то не убоюсь зла, ибо Ты со мною… - неожиданно вспомнил слова молитвы. Только теперь понял смысл. Долина смертной тени была сейчас внутри меня, надо было лишь пройти ее, не убоявшись. Я бросил взгляд на чернеющее небо и улыбнулся. Что-то внутри все еще было живо и билось, разбиваясь в кровь о мою ненависть к самому себе. Лишь этот последний огонек спасал душу, не давая полностью погрузиться в незнающий пощады мир.
Широкими мазками на небесное полотно ложились осенние промерзлые тучи. Вдалеке блеснула молния. Начинался дождь. Глухо прозвучал раскат грома. Ветер усилился, и зашумела листва. Мелкие листья срывались с ветвей, кружась в сумасшедшем вальсе. Крупные капли падали на сухую траву, разбиваясь и окрашивая землю в черный цвет. Вновь сверкнула молния, и дождь усилился. За небесным потоком я не видел близлежащих домов, только серое пространство, наполненное водой. Я стоял под козырьком входа в мой подвал. Издали послышался гулкий вой. Кровосос? Или, может, что-то другое, еще более опасное. Из темноты вынырнула фигура слепого пса. Животное стояло, опустив уши и прижав хвост, вода струйками стекала по его спине. Я был уверен, что это все тот же слепыш, которого я встретил днем. Зверь не видел во мне угрозы. Не поворачиваясь к нему спиной, я приоткрыл дверь в подвал и скользнул в проем, тут же закрыв ее. На старом столике справа, лежал большой фонарь, который я обменял у молодого сталкера на артефакт. Включив фонарь, направил поток света на потолок. Комнату опутала приятная полумгла. Я подошел к двери, приоткрыл ее и прислушался. За шумом дождя было еле слышно дыхание зверя.
- Эй ты, заходи! – громко позвал я слепыша, распахивая дверь. Зверь вздрогнул и поднял острые уши. Повилял хвостом, и, будто поняв, что ему сказал, зашел в мой подвал.
Я не понимал, зачем это делаю. Запустить опасное животное Зоны Отчуждения к себе домой, было самоубийством, но разве не смерти я искал в этом городе?
Все нутро разорвало болью, я упал на колени и схватился руками за грудь. Биение сердца громко отдавалось в голове, которую, казалось кто-то начал сжимать в тисках. Я бросился к входу, ударившись плечом об косяк. Стараясь перебороть боль, я закрыл дверь и непослушными руками задвинул засов. Снял с плеча автомат и неаккуратно отбросил в сторону. Теперь боль можно было выпустить наружу. Сопротивляться было бесполезно. Я лег на пол, свернувшись калачиком. Все вокруг бешено закружилось, зашипели голоса. Раздался чей-то смех. Я зажал уши руками и зажмурился. Гул нарастал с каждой секундой, все мое тело билось в судорогах. Всхлипывал и скулил от боли и беспомощности. По щекам текли горячие слезы. Я протянул онемевшую руку, достал нож из голенища сапога и вонзил лезвие в кисть левой руки. Боль окрасила все в белый цвет, видения отступили. Боль часто помогала мне прогнать видения. Еще долго лежал на мокром полу, сжимая болящую руку. Ко мне прижалось что-то большое и теплое. Я открыл глаза и увидел слепыша. Он прижался ко мне боком, положив голову на лапы. Мое тяжелое дыхание начало восстанавливаться, боль стихала. Медленно, стараясь не испугать животное, дотронулся до пса. К огромному удивлению, он оказался очень приятным на ощупь. Кожа, издалека казавшаяся лысой, на самом деле была укрыта мелкими волосками теплыми и нежно-бархатистыми. Я провел ладонью здоровой руки по спине пса, потом еще и еще.
Я не заметил, как уснул, а наутро проснулся лежа на полу. Дверь была открыта и в помещение попадали лучи солнечного света. Рука сильно болела, но не кровоточила. Я поднялся на ноги и подошел к двери. Прохладный воздух успокаивал. Я был уверен, что вчера закрыл дверь на засов, и куда подевался пес?
-Эй, брат! Не подскажешь, как к «Восходу» пройти? – послышался мужской голос.
Неподалеку стоял молодой бродяга, в руках вертел КПК и, улыбаясь, смотрел на меня.
- Тут не далеко, на право, а потом прямо топай, мимо не пройдешь.
- Кажется, я тебя знаю, ты Проклятый, да? Мне про тебя рассказывали!
- Может и проклятый… - тихо сказал я, обращаясь скорее к самому себе.
- Слушай, доведи до «Восхода», а я заплачу, мне бы хабар до базы дотащить, уже жилы трещат! – весело воскликнул парень, прихрамывая, подходя ко мне.
-Не боишься?
-Мне сказали, ты барахлом не интересуешься, не думаю, что заберешь. Тут, брат, видишь какая штука, в ногу ранили, ничего серьезного, но идти тяжко.
Я посмотрел на небо, вдохнул свежий воздух.
-Да почему бы и не прогуляться!
Автомат так и лежал у стены. Я взял его, повесив на плечо, выключил все еще горевший фонарь, закрыл дверь и подошел к парню.
-Ладно, пошли! – скомандовал я, и мы отправились в путь.
Спутник оказался разговорчивым, всю дрогу трепался об Исполнителе желаний и несметных богатствах. Он направлялся туда, в логово «Монолита». Еще он говорил о том, как же хорошо будет вернуться домой героем. Воином, побывавшим в сердце Зоны! Ерунда! Глупости! Моим домом стала Припять, и идти мне было некуда.
-…. Приду, там и подруги появятся, знаешь, это ж дело такое, герой, ёптыть! –парень улыбнулся. – Ну, и деньги, конечно! Без них куда же? Вот ты, в каком городе живешь?
- В Припяти. – холодно ответил я.
- Это дело понятное! Я спрашиваю, там, вне Зоны, где живешь?
- В Припяти.
- Э-э-э, друг! – протянул собеседник. – Скучный ты человек!
До старого ресторана оставалось метров триста, когда из-за поваленного дерева выскочила небольшая стая слепышей. Мой спутник резво вытащил ПМ и нацелил на одного из псов.
- А ну, не тронь! – прорычал я, отводя его руку в бок.
- Елки, ты чего творишь!? – заверещал он.
- Сказал, не тронь! Третий раз повторять не стану!
- Ты, похоже, действительно псих! - Проорал парень, вытаскивая из нагрудника помятые рубли. – На, блин, я с тобой дальше не пойду! – и он швырнул мне деньги.
Я спокойно поднял свои честно заработанные рубли, и, проследив, что парень дошел до «Восхода», направился домой. Псы медленно засеменили за мной. Что они хотели от меня? Что видели? Что чувствовали? Я знал лишь то, что если бы они хотели убить, то сделали это уже давно. Слепые псы были мутировавшими домашними собаками. Может, память крови о человеке-хозяине не остыла в их жилах. Но почему они убивали остальных сталкеров? Или это сталкеры убивали их? В чем секрет?
Я медленно брел по улице покинутого города, полностью поглощенный своими мыслями. Псы позволяли себе подходить все ближе и ближе. Я слышал хриплое дыхание за спиной. Лапы мягко тревожили листву, наступая на влажную землю. Скучные хрущевки, полуразрушенные детские площадки, брошенные машины со снятыми колесами, автоматы, некогда разливающие газировку, осеннее небо и холодный воздух, вот, что окружало меня. Словно сон, который многие назвали бы кошмаром. Из-за угла послышались голоса и появились фигуры троих бродяг. Они о чем-то спорили, шутливо и без злобы. Один из них увидел меня и стаю. Его лицо изменилось в секунды
- Контролер, мать его! – заорал он, хватая друга за шиворот и затаскивая за угол. Третий ловко отскочил за ближайшее дерево. Псы зарычали и оскалились.
-Не бойтесь! Я.. – не успев закончить фразу, я кинулся на землю, уклоняясь от автоматной очереди, укрывшись за лежащими неподалеку бетонными плитами, снял с плеча автомат. – Что вы делаете, идиоты!?
- Вали мутанта, мужики! – выкрикнул один из сталкеров, прятавшийся за деревом и дал еще одну очередь.
Сердце неистово колотилось. Искать смерть и найти ее, это определенно разные вещи!
-Ну, уж нет! – зарычал я, снимая автомат с предохранителя. Псы, словно поняв мои намерения, кинулись на бродягу. Он яростно завопил, стараясь подстрелить хоть одного, но желтые клыки слишком быстро разрывали его плоть. Из-за дерева показалась окровавленная фигура человека. Он упал, стараясь скинуть с себя собак, закричал еще громче. Все его тело вздрогнуло и замерло. Было видно, как струйки крови стекают по влажным листьям на землю. Густая алая жидкость выползала из его тела, пульсируя и замедляясь. Друзья бедолаги бросились бежать, но сильные лапы несли скалящихся зверей к добыче. Сталкеры, не прицеливаясь, стреляли, рассчитывая больше на удачу, чем на меткость. Псы взвизгивали, рычали, падали, но продолжали погоню. Один из убегающих споткнулся, замедлил ход, и на него тут же обрушилась лавина оскаленных клыков. Сталкер орал, размахивал руками и пытался встать. В его глазах был запечатлен такой ужас, который заставляет молодые человеческие сердца разрываться, останавливая свое биение навсегда. Кровь разлеталась во все стороны, окрашивая морды псов в алый цвет. Я отвернулся, сел на корточки, закрыл уши и глаза руками. Вот они, молодые крепкие парни, которые больше никогда не прижмутся щекой к маленьким ладошкам своих детей. Они никогда не увидят лица любимых и друзей. Отнять жизнь проще, чем казалось на первый взгляд. Что-то во мне взревело, выпуская всю тоску и боль, что томила меня. Я не убийца! И не хотел причинять этим людям вред!
Слепые псы довольно трусливые создания. Обычно, хватает выстрела в воздух, чтобы спугнуть их и заставить убежать. Но эта стая была столь яростной, какой бывает псица, защищающая щенков.
Через несколько минут, когда шум стих, я открыл глаза, вздрогнув от неожиданности. Передо мной сидел на корточках молодой мужчина с сигаретой в зубах. Серая форма и безумный взгляд выдавал в нем монолитовца. Уж, что ни говори, но психов и фанатиков я видел за версту! Псы сидели вокруг, открыв клыкастые пасти, и вытащив мокрые языки. Незнакомца они не трогали, даже не смотрели на него.
- Не плохо! Очень не плохо! Ты отлично справился с теми ребятами! - Монолитовец мотнул головой в сторону разорванных тел.
- Это не я! Псы набросились на них! – ответил я, стараясь не закричать.
-Неужели? Но, как я понимаю, ты приказал им это сделать, может даже случайно, но это не важно…
-Стой! Подожди! Ты вообще кто такой?! – воскликнул я, вставая в полный рост. Собеседник тоже поднялся
-Ах да! Как не вежливо с моей стороны! Прости, но я просто обескуражен твоими способностями! Меня называют Компасом. Я ищу таких, как ты! Можно сказать, у меня на вас нюх. – улыбаясь ответил Компас.
- Таких, как я?
- Да! Зона, порой, щедра на подарки. Вот тебя, например, слепые псы за вожака приняли. Это немалый дар! Пойдем со мной, и господин наградит тебя!
- Наградит за что? Какой господин?
- За сотрудничество, так сказать… Тебе надо лишь дать ему проанализировать свой разум. Мой господин – священный Монолит, о нем я надеюсь, ты слышал.
- Э, нет! Мой мозг семь лет «анализировали», хватит уже! Никаких Монолитов!
- Я думаю, что дар за сотрудничество будет настолько велик, что ты согласишься на уступки. – пожал плечами монолитовец.
- Что это? Что за дар? Общение с кровососами или, может, полное превращение в контролера?! Мне такого добра не надо! – зарычал я.
- Обычно, это желание. – лукаво прищурив глаза ответил мне собеседник, выдохнув едкий сигаретный дым.
- Любое?- заинтересовался я.
- Одно любое желание.
О да! У меня было желание. Но, что было, того не вернешь. Ничто и никто в этом мире не может воскрешать. Невозможно вернуть то, что взяла земля, или отправиться в прошлое и изменить его. Я был наслышан о силе Монолита. Галлюцинации, изменение сознания, телепатия. Игры разума. Хотел ли я погрузиться в иллюзорный мир, даже если он в тысячу раз лучше реального? Иллюзия и реальность… Вещи, грани которых столь близки и хрупки. Может, мы видим лишь то, что хотим видеть? Кто сможет доказать, что все реально? Что мы реальны? У каждого свой мир, хороший или плохой.
За темный горизонт уходило рыже-красное солнце, окрашивая верхушки деревьев в золотые тона. В это время года природа становится особенно загадочной и изменчивой. Жара сменяется холодом, безоблачность дождем, а летняя эйфория осенней меланхолией. Природа замирает, чтобы вновь возродиться весной и засверкать всеми цветами, коими наградил наш мир Господь. Все повториться снова. И мы умрем, чтобы дать жизнь новому. Но, что останется после нас? Один философ сказал, что смысл жизни – в жизни. Вот и весь секрет.
- Я согласен. Веди. – сказал я Компасу.
- Ну, вот и ладненько, пойдем, тут машина не далеко.
- Машина?
-Ну да, такая железная повозка с четырьмя колесами, но без лошади. – пошутил мой собеседник.
Если честно, то я представлял монолитовцев несколько… иначе! Этот не был похож на бешеного фанатика. Он был вполне адекватным! Только нездоровый блеск глаз, словно у гончей, взявшей след, выдавал в нем скрытое дно. Однозначно, этот хищный зверь лишь прикидывался овечкой.
-Мне бы забрать свои вещи. Тут рядом…- сказал я, указав рукой в сторону логова.
-Нет. Они тебе не понадобятся. Мы дадим все, что пожелаешь.- ответил Компас, направляясь за угол дома, откуда недавно выходили те трое бродяг.
- Скажи, что они свободны. Иначе так и будут следовать попятам. - кивнул Компас в сторону псов.
-Не понял…
- Что тут непонятного, тебе лучше знать, как это делается! – ухмыльнувшись, ответил монолитовец.
Я остановился и сосредоточился на одной лишь мысли « Вы свободны!». Звери еще несколько секунд внюхивались в воздух, но потом, с радостным гавканьем, скрылись между заброшенных домов.
- Отлично! Ты просто великолепное приобретение! – довольно сказал Компас, выкидывая окурок.
Еще несколько минут мы шли по покинутым улицам. Город молчал. Ему было все равно, что делают мелкие человечки, переполненные жаждой денег и власти, смерть не трогала его так, как раньше. Город забыл навсегда о шумных фейерверках, праздничных гуляниях, парадах, демонстрациях, субботниках, школьных звонках, утреннем пробуждении заводов. Припять замерла, оставшись в шаге от смерти, обреченно наблюдая со стороны на остальной мир. Иногда город тихо вздыхал, и потоки воздуха проносились по улицам, заставляя пыль подниматься вверх. Но жизнь здесь все еще текла по узкой колее последней Чернобыльской воли. Два города уснувших навсегда…
Сильно похолодало. Завыл ветер. Я поднял воротник и надел капюшон. Холод промораживал до костей. Темно-серая машина таилась за углом. Это был переделанный армейский УАЗик. Компас сел за руль, а я на переднее сиденье. Монолитовец повернул ключ, и машина замурлыкала. Не зарычала или загудела, как я ожидал, а именно замурлыкала, тихо и ненавязчиво.
Мы ехали по улицам проклятого города. Машина шла довольно ровно, лишь изредка водитель резко уводил вбок, а я, только спустя несколько секунд замечал аномалию. Компас явно имел опыт езды по Зоне. Это чувствовалось в его спокойствии и уверенности.
-Я думал вы все фанатики…- завел я разговор.
-Это не только твое заблуждение. Так думают почти все.- не отводя взгляда от дороги, серьезно ответил мне собеседник.
- Но… -хотел было возразить я.
- Монолит – это в первую очередь организация! Крепкая и сильная. Неужели ты думаешь, что безумные способны создать подобное? Среди нас есть ученые, механики, инженеры, медики, оружейники, такие как я, искатели и много еще кто. Когда в бой идем, так, ясный хрен, орем всякое. Во-первых, страшно, а во-вторых, сами страх нагоняем, так сказать психологическая атака! – скривив губы в улыбке, ответил Компас и искоса глянул на меня.
- А как же Монолит?
-Монолит это… как тебе сказать… вроде… Короче, мы помогаем ему, а он нам. Биосинтез.
-Почему же вы называете его господином?
- Это вроде традиции. Хотя, некоторые действительно верят, что он божество.
Мы болтали всю дорогу, и чем больше я узнавал об организации «Монолит», тем быстрей росло мое удивление. Я не знаю, почему Компас рассказал мне столь многое, наверно у него были свои цели, но я был очарован монолитовцами.
За бронированным окном автомобиля стелился ночной пейзаж. Тихая езда успокаивала и убаюкивала. Я плотно укутался в куртку и уснул. Мне снилась долина, окольцованная горным хребтом. Ярко-синее небо, казалось, звенело, солнечные лучи пронзали воздух, а вдалеке парили птицы. Высокая трава мягко щекотала ноги, повсюду росли цветы, тихо журчала прозрачная река. Все было каким-то заторможенным, но очень реальным. Я обернулся и увидел, как по узкой тропинке, на встречу мне бежит рыжеволосая молодая женщина. Ее волосы блестели и были похожи на костер. Маленькое зеленое платье разлеталось на ветру. Она улыбалась, распахнув руки для объятий. Это была моя жена. Но вдруг, земля под ее ногами начала рассыпаться. Я хотел побежать навстречу любимой, но не мог сделать не шагу, я протягивал руки, но не мог дотянуться. Из глаз вырвались горячие слезы, которых я всегда так стыдился. Весь прекрасный мир стал рушиться, и неведомая сила потянула ввысь, заставляя взлетать все выше и выше….
- Нет! – вздрогнул я и проснулся.
- Эй, ты бы потише, у меня ведь нервы не железные… – сказал мне Компас.
-Где мы?
-Уже возле саркофага, почти приехали.
Я посмотрел в окно. Мы двигались через блокпосты монолитовцев по асфальтированной дороге. Мужчины в серой форме расступались, предоставляя нам проезд. ЧАЭС имени Ленина. Мы были в самом сердце Зоны Отчуждения.
Когда-то очень давно я каждый год брал отпуск и отправлялся в горы. Один. Только я и ветер. Белоснежно-лазурный пейзаж. В высокое небо вонзались пики горных вершин. Я бежал от людей в этот заснеженный рай, стремясь к уединению. Холод, казалось, освежал, а не морозил. Свобода от всего мира. Вот к чему я стремился. Вырваться из запыленного города, раздавленного рекламными щитами и автомобильными выхлопами. Хоть на миг забыть о суете, бесконечных делах, несмолкающем мобильнике, болтливых знакомых, надоевших пробках. Когда не получалось ездить в горы, то я просто садился за руль, заводил двигатель и всю ночь кружил по улицам. Тихо пело радио. Редкие машины просились мимо. Кто они? Куда спешат? А, может, они такие же, как и я, уставшие от жизни люди? И вот, получил то, к чему так долго шел. Одиночество захватило меня, и теперь нет ни мобильников, ни знакомых, ни бесконечной суеты. Осталась лишь дорога и легкое рычание мотора. Я был рад поездке в машине. Езда всегда была для меня самым лучшим поводом остаться наедине со своими мыслями. Мою машину забрали в уплату лечения. Жаль… Когда теряешь все, начинаешь ценить даже самые крошечные вещи, последние оставшиеся осколки жизни. Машина плавно остановилась.
- Все, выходим.- сонно пробубнил Компас, лениво открывая дверь. – С тобой все в порядке?- спросил парень, вглядываясь в мое лицо.
- Все хорошо. – ответил я, стараясь придать голосу беспечность и вышел из машины.
-Топай за мной, постарайся не отставать. – сказал Компас, я лишь кивнул.
Мы шли по площадке перед ЧАЭС. Сталкеры в серой форме искоса поглядывали на нас. Нашивок на моей форме не было. Я не относил себя ни к одной из группировок. Компас юрко проскакивал между патрульных групп. Возле входа в здание электростанции стояли двое монолитовцев в экзоскелетах и при винторезах.
-Здорова, Кнут! – издали поздоровался Компас, потом, подойдя поближе ко второму монолитовцу, добавил – О, Ярик, я тебя даже не узнал, богатым будешь!
-Да если бы! – шепеляво ответил Ярик. – Видишь, нас с Кнутом сегодня в ночную смену, а ты кого привел?
- Он из «особых», ценный экземпляр! Ладно, дай проход, а то я спать хочу жутко. – зевнул Компас.
-Проходи. Кстати потом тачку не забудь отогнать в гараж.
Дальше наш путь пролегал мимо обшарпанных стен проходного коридора. ЧАЭС холодно принимала гостей, встречая затхлым воздухом и проржавевшей атмосферой отчуждения. По-совковому выкрашенные стены возвращали в прошлое. В наши веселые восьмидесятые. В беспокойные девяностые. Позабытое, потерянное, проклятое… Тускло светили лампы, гулко отдавались шаги. Что мы? Кто мы? Куда идем? Что ищем? Пустая, невосполнимая жизнь. Глупая, бессмысленная смерть. Я шел по вышарканному линолеуму чувствуя, как подступает очередной приступ. Словно брошенный вызов он подчинял себе чувства и эмоции. Горячо. Жар разорвал грудь. Концентрированная ненависть била изнутри, ломая ребра. Клокотала кровь в горле. Нечто проклятое пыталось вновь завладеть мной, заставить подчиниться. Я упал на колени, обхватил голову руками. Закружились потрескавшиеся стены. Я ослеп от боли. Казалось, тело поднималось вверх. Я старался схватиться за пол руками. Из-под ногтей брызнула кровь. Вновь зашипели голоса, толкая в безумие, построенное больным воображением. Раскаленный воздух обжег лицо, открыв глаза, я увидел сотни скалящихся звериных пастей. Многоголовые церберы с безумными глазами рычали и вздыбливали шерсть. Они были внутри меня. Лай стаи наполнил воздух, их вой заглушал все вокруг. Слюнявые пасти были уже возле моей глотки, когда я сумел вырваться из иллюзии.
- Компас, тащи его в саркофаг! Быстрее! – раздался взволнованный мужской голос.
- Господи, Отче наш, спаси и сохрани! Спаси…. – прошептал я и потерял сознание. Когда-то я хотел стать хорошим сыном, любящим мужем, заботливым отцом…
Я очнулся лежа в большом помещении, наполненном синим светом. Повсюду были разбросаны куски арматуры и другого строительного мусора. Голова все еще болела, тело плохо слушалось. Я приподнялся на локте и осмотрелся. Так вот ты какой, Священный Монолит! Большой кристалл, светящийся неестественно-синим светом, стоял на небольшом возвышении, демонстрируя свое величие. Стало немного жутко. Я встал, отряхнулся и подошел к Монолиту. Тишину нарушали лишь мои шаги, переливы музыки ветра и далекий скрежет металла. Захрипел счетчик Гейгера. Я сделал шаг назад. Щелчки стали реже. Свет от кристалла усилился и в голове зазвучал голос.
-Почему вы, смертные, не цените реальность и сами создаете иллюзии? Чем плох ваш мир?
Я не знал, что ответить. Наступило неловкое молчание.
-Знаешь ли ты, почему псы приняли тебя?
Я отрицательно покачал головой.
-Ненависть вызывает ненависть. Ты не желал им зла, не боялся. Они хотят жить, так же, как и все в этом мире. Люди путают страх и ненависть. Змея жалит, потому что боится, а не, потому что ненавидит. Животные не знают ненависти, это привилегия человечества. Но ты пришел сюда, чтобы вернуться. Готов ли ты принять мой дар? – вновь зазвучал голос.
- Я еще не сказал, чего хочу.
- Ты уже давно все понял. Мне нужны твои способности, а тебе моя помощь. Ты навсегда забудешь о своей болезни, о боли, об одиночестве. Все вернется назад. Круг замкнется. Закрой глаза. Прими мой дар.
Почему-то стало очень легко, словно меня собирались выпустить из капкана добрые хозяйские руки. Кости срастутся, а раны заживут. Я закрыл глаза, улыбнулся и провалился в забвенье. Картинки моей жизни сменяли друг друга все быстрей и быстрей. Все будет хорошо. Я знаю… Я открыл глаза и увидел комнату, наполненную ярким светом. Что это за место? Все тело болело, словно меня бросили о стену. Было тяжело дышать, похоже, ребра были сломаны. Рядом стояла капельница, деревянный стул, на котором сидела молодая рыжеволосая женщина. Она читала какой-то журнал. Выбеленные стены поражали белизной. Странно. Женщина посмотрела на меня, улыбнулась и закрыла журнал.
- Наконец-то ты очнулся! – воскликнула она - Я сейчас позову врача!
-Стой, подожди! – прошептал я и взял жену за руку. Родные теплые пальцы нежно легли мне в ладонь. Во рту был соленый привкус крови. Щека была разбита. – Где я? Что произошло?
- Мы в больнице, милый. Ты попал в аварию. Какой-то идиот выскочил на встречную, ты был не виноват.
- Какой это город? Припять?
- Нет,… Рязань… Ты… я пойду, позову врача. Не волнуйся, я сейчас вернусь.- взволнованно произнесла жена и вышла из комнаты.
Когда-то я бежал от людей, стремясь к уединению. Но теперь я думал о том, что стоит завести собаку и, как приятно было бы поговорить с кем-нибудь по телефону, назначить встречу, решить проблемы с горящими договорами, а вечером пойти с женой в ресторан, слушать ее рассказы о скидках, новом платье, недавно вышедшем фильме, о чем угодно! Не знаю, реальность это, или иллюзия, правда или вымысел, но я был счастлив.
Я лежал на больничной койке и улыбался. Круг замкнулся.
|
