За спиной уже осталось несколько улиц.
На землю опустилась ночь, окружающая тишина отзванивала в ушах всё сильне, понемногу накручивая на катушку и без того натянутые струны нервов. Было так тихо, что стук сердца слышался без всяких помех. А шаги - медленные, отдающие треском щебня под подошвой, разлетались гулким эхом, уходя в тьму переулков и подъездов. Где-то в стороне скрипели качели.
Ему постоянно казалось, что где-то здесь, где-то поблизости кто-то наблюдает за ним, и глаза наблюдателя, светящиеся в темноте, смотрят на него, и даже не моргают. И слышиться тихое сопенье, от ветерка которого в воздух взлетает легкая пыль. Хотя возможно, он просто насмотрелся фильмов ужасов.
Впереди высилось здание девятиэтажки. Бледно светила луна, по высокой траве, которой была устелена дорожка, бежала тень от молодого деревца. Повсюду валялись обломки кирпича, сгнившие доски и трапьё. Замерив уровень радиации, мужчина зашел один-единственный подъезд.
Его ноздри сразу учуяли поток тяжелого воздуха. Такой воздух обычно держался в покинутых помещениях, где годами скапливалась грязь и наступал упадок. Откуда уже давно уехали люди. Совсем как в каком-то сне.
Щелкнул фонарик, желтый луч света прострелил темное пространство. Темнота выпускала из своих цепких лап открытые почтовые ящики, кривые перила и раскрошенные ступени. Дверцы лифта были приоткрыты, а в самой шахте как и везде царило спокойствие. Сам лифт застрял где-то на четвёртом этаже.
И всюду такая тяжесть. И всё время кажеться, что ты как на ладони, беззащитный перед чужим лицом. И что кто-то сейчас выжидает, чтобы напасть, просто они наслаждаются твоим страхом, предвкушая, как будут терзать тебя своими руками...
Он уже поднялся на четвёртый этаж. Не зная почему, просто, ноги сами несли его туда, наверх. Хотелось пить, губы жутко высохли, он устал.
...Сейчас бы в кровать, в тёплую мягкую кровать. Нет, или даже на диван, ну хотя бы куда-то, чтобы поспать... И чайку бы...
А за окошками раскинулся чёрный город. Путь наверх был тяжелым, изматывающим – хотя – чем выше, тем безопаснее. Луна то пряталась, то снова появлялась.
На лестничных клетках было полно мусора, уже раза два встречались снятые с мест батареи. Не споткнуться бы... Кое-где встречались неясные надписи на стенах.
...Холодно... Вода почти закончилась... У фонарика садится батарейка... Чёрт... Почему я забыл взять запасные?.. И еда... Уже последние котлеты съел, а ведь предлагали тогда паёк купить... Ай дурак ты, Гришка, ещё какой... Приключений на задницу захотел...
Шестой этаж. Всё. Остановка. Дверь в квартиру № 26 была приоткрыта. В коридоре беззвучно шевелилась паутина. Пробравшись сквозь неё, он оглядел кухню – раковины не было, на полу куча щепок и перевёрнутый стол, затем зашел в спальню. Полосатые обои давно отклеились, повсюду груды писем и фотографий. На стуле стоял открытый чемодан. Но что удивило, так это то, что в комнате был телевизор. Да, сейчас по нему бы новости посмотреть...
...А вот и диван. Даже целый, вот это чудо!.. Хоть и пружины торчат малость, но это ничего, главное, что есть где спать!.. А в серванте-то и стаканы остались!.. И фотографии... такс, что это тут у нас. О...
На пожелтевшем снимке виднелась семья. Папа мама и дочка. И ещё кто-то, зарисованный чёрной ручкой, так неумело и некрасиво... А на фоне - Колесо Обозрения. Да, он заметил его недавно, когда в город заходил - унылое зрелище. Девочке на фотографии лет где-то 10, малая ещё, в платьице длинном, только хмуриться чего-то. Родители улыбаются, а позади ходят люди. На обратной стороне снимка красовалась надпись – «На многие лета...»
Закрыв дверь в квартиру и перекусив тем, что осталось, путник прилёг на диван.
***
Проснулся поздно, уже затемно. Потом медленно встал, и лениво побрёл в ванную комнату.
По привычке дотянулся до включателя... и в комнатке, хоть и с перебоями, но включилась лампа. Рыжый от ржавчины умывальник был плачевном состоянии, в чугунной ванне лежала отвалившаяся плитка. Зеркало вообще ничего не отражало.
Он покрутил левый вентиль на кране, и из крана пошла вода. Сначала грязная, потом всё чище и чище. И всё теплее.
Потом он медленно умыл лицо.
Поднял голову. Там, внизу, уже в салатовой сверкающей чаше, шумела вода, шла пара, а здесь зеркало всё так же мутно смотрело на мир. Правой рукой он потянулся за полотенцем, которое только-только поднялось с пола чёрной тряпкой и заняло своё место на вновь отполированном змеевике. Приятное белое полотенце... Как будто новое.
Зашумело в бачке унитаза.
По стенам снизу вверх тихо перекатывалась плитка, занимая свои места, и вновь приобретая былой вид. Из комнаты потоками уходила грязь. Щелканье и шелест длились недолго. Вдруг стало тепло. И очень светло.
А зеркало осталось без изменений...
Тогда он громко и безобразно шлёпнул ладоней по стеклу и смёл часть мишуры. В этом кусочке поверхности тут же показались широко раскрытые глаза, совсем без капли ума и мысли... Затем ещё и ещё... Вверх- вниз, вправо-влево, в стороны, по диагонали... И в зеркале появилось полное отражение...
…Маленькую комнату пронзил крик. Но казалось, будто кричали не человек, а зверь. Словно завывали, громко, глубоко, со всей силой. А из комнаты долетал звук настенных часов, где механическая кукушка сообщает, что уже полночь...
В зеркале он, Григорий, с мешками под глазами и сероватой кожей, а в проёме, в проёме за спиной стояли неясные серые фигуры, наблюдая как он, Григорий по другую сторону зеркала, кричит…
- Уйди!!.. Оля! Уйди!!
Свет на секунду погас, и фигуры исчезли, но в следующее мгновенье они появились уже возле отражаемого, протягивая к нему тощие руки.
Повсюду что-то шевелилось, кричало, хрипело.
- «Оля!! Оля!! Уйди!! Они сзади!!
Вода не текла, падали лишь редкие капельки, а Григорий кричал и кричал. Однако крик звучал всё тише и тише, пока совсем не стих. Словно бы ему удалили голосовые связки. А сердце выстукивало ритм всё медленней и плавней... Лампа бешено сбоила, повсюду шевелились тени. Слышался чей-то детский плач, уши заливал шепот.
«Помоги... помоги...»
Холодные тощие руки охватывали тело, у затылка кто-то холодно задышал. Уже хотелось прощаться, как вдруг с доселе спокойного крана сорвалась последняя капля, и проделав недолгий путь, обрушилась на умывальник со страшной силой, отчего тот не выдержал и взорвался.
Григория сразу откинуло. Какое-то время дребезжали падающие осколки...
***
...Открыв глаза, он сразу на ощупь ухватился за фонарь и посветил себе в лицо – всё, всё, ты в безопасности... Да... Чёрт... Что же это я...
Глубоко выдохнул. Пройдясь взглядом по спальне, Григорий встал с дивана и вышел на балкон. Свежий ночной воздух ударил в голову словно доза алкоголя, глаза заслезились, ноги еле держали. Немного укачивало.
Месяц ушел за облака, и стало совсем темно. Впереди словно миражи то появлялись то исчезали силуэты домов, рядом шелестел тополь, а где-то вдалеке что-то неожиданно лязгнуло и стихло.
...Нет, пора убираться отсюда, а то нечисто что-то здесь... Хотя бы до утра перекантоваться.
Григорий достал сигарету, и немедля закурил. А в голове как раз некстати закрутилось обещание, данное Насте бросить это дело.
...Но ведь в такие моменты можно, – сказал он сам себе, и затянулся.
Сзади прозвучал короткий, но приятный звук. Такой родной, домашний... Электронный.
«Тшшшшшшш…..»
Так не хотелось оборачиваться, чтобы узнать всю правду, хоть он и горел желанием это сделать. Нет, это ведь неправда, он точно знает, что нет. Это ведь ещё сон. Так ведь? – он нервно усмехнулся. А затем тихо вскрикнул...
Горячий пепел от сигареты обжог ему палец. К чёрту эти сигареты!.. Он выбросил окурок.
Сейчас он проснётся... Сейчас...
...«Добрый вечер, в эфире телепрограмма «Ночные новости» - итог событий ушедшего дня. Итак, коротко о главном...»
Григорий ошарашено развернулся. Нет, не может быть!.. Подбежал к телевизору. «Берёзка», чёрно-белый, старый... старый, уже никудышный!! Он не должен работать!.. Как?..
А затем его осенило. Нет, скорее передёрнуло. Да так, что волосы встали дыбом.
Медленно, словно оценивающе, он потянулся к шнуру. И ловко вытянул его из сети.
«Берёзка» тут же выключилась. Квартирку снова заполнила тишина.
Чёрт! Чёрт!.. Он вытер руки об штаны, потому что ладони были в какой-то дряни.
Вздохнул. И снова достал сигарету. Это начинало раздражать...
Григорий сел на диван, и делая умный вид, принялся размышлять.
...Так, станет светло – буду драть когти, – закуривался он. - Хватит и этого. Какого я попёрся сюда?.. Заработать?.. Ага!.. Уже!.. Найти артефакты?.. Да нихрена я здесь не нашел!.. Одни развалины и дикости. Нет, всё, домой, хватит, домой...
А после, поднялся и быстро зашагал к ванной. Так, чтобы удостоверится.
Дверь в комнатушку была прикрыта. Он понимал, что открыв её, его мироустройство может здорово перевернуться, более того, он даже немного хотел, чтобы это произошло. Слишком много застоя, слишком всё обыденно и обычно было в его жизни, которая насчитывала 20 с гаком лет. Но всё же, он волновался. И боялся. Сглотнув, Григорий открыл её.
Обшарпанные стены и пол... Квадратные плиточки местами отсутствуют. Унитаз лежит на правом боку. Умывальник...
А вот умывальник был цел. Разве что зеркало не выдержало напора времени – трещина делила его чуть ли не на четыре части, странно, как оно ещё сохраняло единую форму.
На полу валялись баночки и прочая «банная» утварь, о ванной и говорить не стоило, в общем всё было покинуто и брошено. Везде анархия и беспорядок...
...А значит, это был всего лишь сон, - обрадовался Григорий. А сны никогда не становятся реальностью...
«Тшшшш...» - резко прозвучавший шипящий звук оборвал весьма приятные мысли.
Нет...
«Помоги... помоги...»
Фонарик выпал из дрожащих рук. И сразу, в один миг, по ушам ударило много голосов – одни чего-то просили, другие ругались, третьи просто рассказывали. Их обилие сливалось в неясный гул, который давил на мозги с тяжестью слона, и бил по барабанным перепонкам своим отбойным молоточком.
Григорий закричал и схватился за голову. Она раскалывалась и трещала. Будто бы сотни чужих разумов пытались залезть внутрь, чтобы найти там пристанище.
Телевизор всё шипел и шипел... Везде голоса, тут, там, снаружи, внутри... «Ой, вы знаете, сегодня мы очень весело прогулялись...» «Да что ты говоришь?..» «Я сказал – что будет по-моему!..» «Нет!.. Не надо» «Помоги... помоги» - Не-ет... - Григорий катался по полу, не в силах остановить голоса и боль. – Хватит!.. ХВАТИТ!!! – тьма безумия уже заполняла его изнутри. ...Где же он, фонарик?.. Столь чудный фонарик, который не раз выручал его из передряг?.. Вот он, вот он!.. А-а-а… включайся, включайся, паршивая ты железка, включайся!!! – произносил он, уже ничего не замечая, видя и слыша... На одно мгновенье все звуки приглушило вязкой, как вода, тишиной, и в этой тишине что-то очень звучно клацнуло, после чего мощный поток света полностью залил комнату... а так же уставшее сознание.
*** Где-то поблизости капала вода. «Кап... кап... кап...» - капли звонко опадали долой, не нарушая ритма. Ныли мышцы, пекла разодранная кожа. Несмотря на то, что глаза были закрыты, он сразу почувствовал, что помещение освещено. Веяло теплом и влагой. Только вот пол был в воде. Григорий раскрыл зеницы, и прислонился к стене. Всюду чисто, всюду светло. Перед глазами окно на кухню. Там горит свет. Слева, в дальнем углу висит тумбочка, где стоят баночки с шампунями. Свисает шторка. И салатовый умывальничек справа – точнее, то, что от него осталось... Внутри оборвалась тугая нить. Поначалу, Григорий где-то с полминуты и без всякого интереса пялился на рассыпанные по полу осколки и раскуроченный кран. По происшествию минуты, он встал и размеренно подошел к зеркалу. Да, неплохая трещина. Стекло почти делится на две половины... В кухне закипел чайник. Вдруг, свист утих, словно бы кто-то сбавил огонь. Кто-то!.. А затем, затем женский голос из кухни позвал: «Дети, идём пить чай!» В коридоре заговорил тоненький голосок: «Уже бегу, мам!»... - «Вот, садись, только салфеточкой накрой коленки. А где Оля?.. Оля!» - «Мам, она не хочет идти, она рисует...» - «Снова?.. Оля!.. Ну сколько тебя можно звать?..» На какое-то время стало тихо. Лишь кто-то колотил ложкой. - «ОЛЯ!» Отодвинулась табуретка и в коридорчике из кухни в спальню раздались шаги. Взрослый женский голос сказал: - «Если ты сейчас же не пойдешь пить чай, я расскажу папе, какая ты не послушная». - «Но я не хочу, мам!..» - ответили из спальни. - «Как не хочешь?.. Вот, Гришка, уже сидит за столом. А всё, потому что он послушный». - «Но...» - «Иначе я расскажу папе. Ты знаешь, чем это может для тебя закончиться». Цокнул упавший карандаш. - «И без недовольства. А то лопнешь от злости. Руки помой!..» - «Хорошо...» За всё время разговора Григорий не издал ни звука. Что это?.. Сон?.. Но почему так реально?.. Не похоже... А если реальность?.. В ванную открылась дверца. На пороге стояла маленькая десятилетняя девочка. У неё были светлые длинные волосы, бледные щёки укрывали веснушки, зелёные глаза обижено смотрели куда-то вперёд. По стене сзади неё мелькнула тень, и кто-то снова сел за стол. Там о чём-то тихо говорили. Григорий закрыл глаза, выжидая крика в духе: «Мам, у нас в ванной бабай!» или «А кто это у нас лежит на полу?», но ничего не произошло, и девочка без малейшего интереса зашла внутрь. Закрыла за собой дверь. А затем, словно бы ничего не бывало, посмотрела на Григория серьезным деловым взглядом, и сказала: - «Теперь ты вспомнил, какая у меня была жизнь?» ...И тут же, в глазах всё словно поплыло. Мимо пробегали люди, нет, даже пролетали, менялось освещение, предметы куда-то исчезали, и появлялись вновь. Но девочка стояла на месте, только волосы развевались, словно в голову дул встречный ветер. Она всё так же смотрела на него, только во взгляде появилось что-то жалобное и тревожное... «Помоги... мне... помоги» «Нет... Ты не должен» «Она не твоя!..» Невозможно громко били часы, где-то на фоне заиграла какая-то музыка. Потом раздался сигнал тревоги, и всё превратилось в один сдавленный звук. Детский плач, смех, похоронный марш, свадебный вальс... Всё менялось, перемешивалось, и накладывалось как бумага на бумагу в одной большой стопке. А затем стало темно, но девочка всё так же стояла в проёме – он видел это!.. Но внезапно, в проёме появились ОНИ. ОНИ! Стояли и смотрели на него. И где-то справа, с зеркала – кто-то громко заорал, но не как человек, а как какое-то животное, заорал и начал бить по зеркалу руками... - Уйди!!.. Оля! Уйди!! – кричали из зеркала. Что-то подняло Григория, нет, это он сам поднялся на ноги, и подошел к умывальнику. Потолочная лампа совсем сошла с ума, и, резко меняя силу освещения, словно испускала дух. Кричащий человек, его двойник, бил по стеклу, но оно не разбивалось, и орал что было сил. По ту сторону сумасшедшее дрожал свет, и было жутко. Здесь же стало спокойно, как в какой-то могиле. И вдруг, в воздух взмыли осколки умывальника, и начали складываться в одну единую салатовую чашу, которая как улей ежесекундно обрастала новыми деталями. - «Оля!! Оля!! Уйди!! Они сзади!! Фигуры вдруг появились за спиной, и уже охватывали тело. Григорий молча стоял, не шевелясь. Весь его взгляд был направлен на умывальник, который уже стал единой деталью в этой головоломке... Так интересно. Внезапно, всё постороннее исчезло. Только перед глазами, как в медленной съемке, из дна умывальника поднялась капля, и залетела в кран, после чего за стеклом произошел взрыв, в глазах стало по настоящему темно, а сознание уплыло куда-то далеко...
Продолжение следует... |
