Приветствуем, Бродяга! ------------ Приветствую тебя, Сталкер! Ну что стоишь? Проходи, не стесняйся. Мы рады любым гостям! ------------ Вход Регистрация
Хромой. Глава 5.Прошлое Солнечный свет пробивался через веки, настойчиво призывая раскрыть глаза и вернуться в мир реальности из полумрака сна. Открывать глаза не хотелось. Не хотелось пить, не хотелось есть, не хотелось быть. Хотелось лишь одного – лежать в полусне, не открывая глаз, ничего не помнить, ничего не осознавать, ни к чему не стремиться. Стать маленькой искоркой, которая вот-вот погаснет и превратится в серый холодный пепел. Иногда, все реже и реже, приходил в сознание, молча садился на кровати и глядел в окно на искрящийся под зимним солнцем снег, как на чудо. Но через несколько минут глаза снова тускнели, и мягкий полумрак небытия поглощал снова - искорка тлела, готовясь стать пеплом. Искры не долго живут в дали от пламени. Сознание напряглось. Раздались шаги, хорошо изученные за полтора месяца шаги начмеда военного госпиталя и лечащего врача. Дверь открылась – обычное дело утренний обход, ну да бог с ними, пусть смотрят. И снова беспамятство. -Как Сергей Николаевич? Что-то он в последнее время меня совсем не радует, а тут еще супруга его объявилась! -Знаете, Глеб Евгеньевич, у меня такое впечатление, что он просто не хочет жить, отказывается и все! Да, а почему жена раньше не появлялась то? -Ну что вы, Виталий Семенович, он же не просто капитан, он военный сталкер! Повышенная секретность, и как сказал мне полковник из их управления карту – идентификатор с трудом прочитали, сильно повреждена была, да и самого его мы по кусочкам собирали, забыли операцию? -Я ее до пенсии помнить буду. Еще никогда не видел, чтоб так человека изувечило, его даже начальство с трудом опознало, спасла татуировка да карта идентификационная, а могли ведь и просто добить. -Ну, Виталий Семенович, голубчик, в зоне и не такое случается, а его мы не плохо собрали, вот только сам он не старается. Иногда мне кажется, что все наши труды пойдут прахом, но будем надеяться на лучшее… Снова шаги, как далекое эхо из памяти, незнакомые, нет скорее забытые легкие женские шаги. Дыхание участилось, сердце сжалось в маленький комочек и беспощадно заколотилось в груди. Сон постепенно отступал, сознание пробуждалось. Открылась дверь - плотнее сжал веки в напрасной попытке вернуться в забытье. Шаги, ближе, ближе, сердце замерло, забываешь дышать, воздуха не хватает, сердце останавливается… - Володя! На грани жизни и смерти ты делаешь глубокий вдох и открываешь глаза – здравствуй, Катя. Приподнимаешься, садишься в кровати – Володя, Катя – кто они такие, что за имена? Память, память, что за злую шутку ты играешь со мной? Кто такая Катя? Володя? Почему врачи звали Сергеем? Хоровод мыслей закружил сознание, и ты снова отключился. Пришел в себя уже вечером. Она сидела у кровати и глядела на тебя молча, в глазах ее пылал пожар эмоций, но внешне она была абсолютно спокойна. Володя, ты, что не узнаешь меня? Узнать то узнал, вот только не помню я Вас. Володя, что за бред, ты что, мстишь мне, таким образом, это совсем глупо и неуместно! Как это – узнал, но не вспомнил?! Не кричи, голова раскалывается! Я не помню тебя, знаю что ты - Катя, я даже шаги твои в коридоре узнал, но кто ты мне я действительно не помню, пытаюсь вспомнить – но ничего не получается. Только голова сильней болит. Так не бывает! Не бывает? Бывает! Я сам себя не помню, ты вон Володей меня зовешь, врачи Сергеем Николаевичем, в голове вертится то Кофеварка, то Хромой. Кто я, на самом деле? Как сюда попал, и что вообще происходит? Расскажи мне! Или уйди и дай мне спокойно загнуться, я слишком устал быть человеком. Уйди. Прошу тебя! Катя долго смотрела на тебя молча, в глазах читалась внутренняя борьба, глубокий вдох, и она начала … Ты Сергиенко Владимир Иванович, бывший военный, и мой бывший муж. Девять лет назад мы с тобой развелись, я полюбила другого, и не стала тебя обманывать, наш развод ты переживал очень болезненно, много пил, хотел даже убить Сережу, бросался на него с ножом. Обвинял его в предательстве, вы ведь были друзьями, с института вместе. На службе тоже не все было гладко, как раз, ждали твоего повышения, но кадровик сказал, что придется заплатить. В ответ на это ты набил начальнику отдела кадров бригады морду, и подал рапорт об увольнении. Еще пол года ты не давал нам жизни, орал под окнами, ловил меня под подъездом, потом куда-то исчез, и я не видела тебя до того дня, как меня пригласили на опознание. Лицо Кати передернулось, но она продолжила. Ты был совсем плох, лицо сплошная каша. Но я узнала тебя, и сказала, что ты мой муж, мне пришлось так сделать, ведь военные не жалуют простых сталкеров. И скорее всего тебе дали бы умереть. А я хочу, чтоб ты жил, Володенька, ты мне не чужой, хоть и люблю я другого. Катя замолчала, переводя дыхание, было видно, с каким трудом дается ей этот разговор. Затем она продолжила... Через год после твоего исчезновения у нас с Сережей родилась дочь, еще через два сын. Сережа стал Комбатом. Мы жили не бедно, но Даша подросла, стали готовиться в школу. То портфель, то костюм, то в фонд класса. На парты в школу, и то деньги давали! А ты Сережу знаешь, он честный, взяток не брал. Вот и решил он перевестись в Военные Сталкеры. Там платили побольше, да и выслуга год за два шла, паек тоже давали не плохой, льготы путевки в Крым в санаторий. По началу все было хорошо, квартиру нам трехкомнатную дали, машину купили - зажили «на широкую ногу». Вот только сам он меняться стал, я по началу не заметила ничего. Обратила внимание, когда он ночью газеты читал в полной темноте, а потом агрессия его странная, нет на семье это не отражалось, скорее наоборот, как кто в гости придет – как еж сожмется, в кресло сядет, детей на руки и смотрит из под лоба, не добро так смотрит. Мужик один меня у входа в подъезд напугал, так Сережа из него такую котлету сделал. И как услышал только, мы ведь на девятом этаже живем! А последний год, как придет из Зоны глазами чужими и на меня и на детей смотрит, прям мурашки по коже. Потом сядет на кухне, огонь на плите зажжет, нас с детьми обнимет и сидит молча, о чем-то своем думает. В конце Августа я не выдержала, сорвалась, накричала на него, чтоб в Зону эту, проклятую больше не ходил. Он не возражал и сказал, что остался последний поход, и все. Ты перебил ее, спросил – Он так и сказал, «последний», не «крайний»? Да, так и сказал – «последний», еще добавил: « Все решится в этом походе, по крайней мере, для меня». В середине сентября он ушел, сказал, что на три месяца, но так и не вернулся. В декабре меня вызвали на опознание, но это был ты, при тебе ничего не было кроме пустого рюкзака, с перочинным ножом и картой - идентификатором в кармашке. Военные сказали, что ты попал в аномалию. Они до последнего не верили, что ты мой муж, но потом прочли идентификатор, а один полковник опознал нож, что на день ВС тебе вручил. К тому же татуировки у вас с Сережей одинаковые. Володенька, ты скажи мне, что с Сережей? – Катя не выдержала и сорвалась в плачь - Он жив? Скажи, скажи, что он жив! Она сидела и рыдала, ты опустил голову, не зная, что ей сказать. И тут стерва память нанесла очередной удар по и без того слабому сознанию. Словно ядерная вспышка озарила самые дальние уголки мозга. Память, злая память – ты вернулась. Катя, Сережа погиб – это все, что ты смог ей сказать. Сказать женщине, которую ты любил когда-то больше жизни. Женщине, которую ты проклял когда-то и ушел в Зону. Женщине, которая подарила тебе жизнь - ты дарил смерть, смерть любимого человека, отбирая последнюю надежду на его спасение. Катя перестала плакать, опустила голову, и не глядя на тебя, спросила – Ты? - Собаки…, стая слепых псов. Ты не стал ей рассказывать подробности, не стал говорить, что ты пытался его спасти. И уж тем более не стал говорить, о том, что Сергей знал – смерть идет за ним по пятам. Ни один Сталкер, будь он Свободовцем, Долговцем, или даже Ренегатом, не назвал бы поход последним! Для этого есть другое слово – «Крайний». А в последний поход уходят только смертники. Катя молча встала и вышла из палаты, лишь у двери она обернулась и сказала – я верю тебе, прощай.
